Рассматривается оригинальное шелковое изделие – безрукавка, впервые обнаруженная в хуннском погребении (Ноин-Ула, курган 20, конец I в. до н. э. – начало I в. н. э., раскопки российско-монгольской экспедиции). Безрукавка была сшита из полихромной узорной шелковой ткани и отделана гладким шелком, задняя и передняя части изделия соединялись плечевыми швами, бока оставались не сшитыми и соединялись с помощью шелковых тесемок. Шелковая безрукавка являлась нижней одеждой женщины, похороненной вместе с хуннским аристократом. Этот предмет одежды известен по описям и находкам вещей в женских погребениях в Ганьсу и Синьцзяне эпохи Цзинь. Ханьский костюм оказал большое влияние на формирование комплекта одежды хуннской знати. Как видно по находкам в ноин-улинских курганах, часть их гардероба составляли вещи китайского производства или сшитые из китайского шелка и адаптированные к условиям жизни кочевников монгольских степей.

Статья раскрывает актуальную проблему изучения второй столицы раннесредневекового государства Когурё. Рассмотрена отечественная историография вопроса. Для раскрытия особенностей столицы в средний период привлечены и проанализированы основные корейские и китайские письменные и эпиграфические источники. Информация о локализации столицы выглядит запутанной до конечного периода Когурё и раскрывается в следующий – бохайский – период. Анализ письменных источников дополнен археологическими данными о городищах Куннэ и Ваньду в провинции Цзилинь КНР, с которыми соотносятся столичные объекты. Они показывают отличное от летописи время существования столицы как укрепленного города и подтверждают бохайский этап функционирования как областного центра. На начальном этапе в труднодоступную горную долину р. Ялуцзян была перенесена неукрепленная военная ставка лидера Когурё, которая с развитием государственности переросла в крупный административно-политический центр. Необходимо расширение археологических работ в столичной области Когурё для выявления подробной хронологии и элементов столицы Когурё, поиска дальнейшего соответствия данных археологии с ранними летописными сведениями.

Долина Кашмира на протяжении веков занимала важное стратегическое положение вдоль Великого Индийского и Великого Шелкового торговых путей. Благодаря юэчжам / кушанам, проложившим путь от северозападных границ Китая до западной части Центральной Азии, были налажены торговые маршруты через Синьцзян и горные территории Северной Индии. На сегодняшний день открыто уже более 60 поселенческих памятников кушан в долине Кашмира, но планомерные археологические работы проведены только на трех, а остальные известны лишь благодаря подъемному материалу. Следовательно, одна из основных проблем – это малая изученность территории. Цель данной статьи – определение последовательности основания кушанами поселений, а также их расположения для уточнения основных миграционных маршрутов между Северной Индией, Центральной Азией и Китаем. Правление кушан на данной территории продолжалось с середины I в. н. э. до начала IV в. н. э. Кашмирская долина была связана с Гилгит-Балтистаном по дороге БандипораГурез, с Ладакхом по рекам Лиддар и Синд, с Гандхарой по бассейну реки Джелам.

Рассмотрены находки культуры Саньсиндуй эпохи бронзы из пров. Сычуань (КНР) – отлитые из металла фантастический зверь и антропоморфная статуя в зооморфном головном уборе, встреченные в жертвенной яме JK2 на эпонимном памятнике. Конструктивные особенности бронзовой антропоморфной статуи позволяют синхронизировать время ее создания с бытованием бронзовых масок типов A и C, а также бронзовых «деревьев духов» № 2 и 1, поскольку при их изготовлении применялись одни и те же технологические приемы. Фантастический зверь занимал нижний ярус так называемого «священного алтаря», который являлся «моделью мира» древних саньсиндуйцев. В их представлениях этот зверь мог быть хтоническим Владыкой Преисподней. Кратко описаны результаты новых раскопок Саньсиндуя в 2020–2022 гг. Рассмотрены план и относительная хронология шести вновь открытых жертвенных ям. Детально исследована стратиграфия ямы JK8. Фантастические звери той же породы, что и в жертвенной яме JK2, встречены в недавно открытых ямах JK3 и JK8. Прослежено начало изображения масок на бронзовых головах из Саньсиндуя. Сделан вывод, что статуя в зооморфном головном уборе могла быть антропоморфным вариантом воплощения образа владыки подземного мира.

Статья посвящена устойчивому представлению, сложившемуся вокруг кузнеца Сэнго Мурамаса (千子村正), а именно «демонизации» его имени по причине «проклятия», заключенного в созданных им мечах. Кузнец Мурамаса – реально существовавший человек; жил и работал в провинции Исэ во второй половине периода Муромати; его клинки отличались особой остротой и твердостью, поэтому весьма ценились как боевое оружие. Он создал целую школу кузнецов, унаследовавших его стиль и манеру ковки. Представление же о «демоническом» характере самого мастера и созданных им клинков сформировалось в среде самурайского сословия на рубеже XVI–XVII вв.; причиной тому служил как специфический узор ковки, трактовавшийся как «несчастливый», так и несколько случаев ранения и гибели представителей семьи Токугава от клинков Мурамаса. В период Эдо сюжет о «проклятии» Мурамаса получил широкое распространение в японском обществе, а также нашел отражение в традиционном японском искусстве, литературе и драматургии; начиная со второй половины ХХ в. в связи с международной популяризацией темы японского меча и самурайской традиции в целом вышел далеко за пределы Японии.

Учение Будды глубоко и проникновенно, находится за пределами словесного мышления. А потому единственным способом освободиться от власти слов и понятий является, по выражению Ламы Анагарика Говинда, «замена нашей одноколейной логики многомерным символом». Язык метафоры, символа, звука, жеста, используемый искусством и открывающий возможность постигать мир иными, не рассудочными путями, становится в дзэн средством передачи пережитой в глубине сердца истины. Мотив Пути, дороги, перехода, движения так или иначе проявляет себя во всем дзэнском искусстве, ибо сам мир представляется потоком, «процессом становления, а не состоянием бытия». Акцент в статье сделан на раскрытии внутреннего смысла этого мотива, несущего в себе мудрость и пережитый опыт многих духовных наставников, исследование того, в каких образах, знаках, символах он проявляется в разных сферах дзэнского искусства (живописи, садовом искусстве, чайном ритуале). При всей значимости обозначенной темы – сквозной для всей дзэнской культуры – в российском японоведении, однако, отсутствуют исследования, посвященные ей, что определяет актуальность и практическую ценность данной работы.

Статья представляет собой обзор истории и эволюции четырех главных тибетских буддийских храмов на северо-востоке Китая (монастыри Далэлиньсы, Уданчжао, Гэгэньмяо во Внутренней Монголии и храмовый комплекс Жуйинсы в провинции Ляонин), где также дан анализ особенностей их религиозных ритуалов. Будучи важными центрами распространения тибетского буддизма, храмы Северо-Восточного Китая не только хранят богатые исторические и культурные традиции, но и демонстрируют уникальные черты ритуальной практики. Храмы северо-востока Китая, сохраняя традиционные религиозные ритуалы тибетского буддизма (разнообразные пуджи и молитвы), включают в себя элементы местной народной культуры и верований, образуя специфические ритуальные формы. Отражая доктринальный дух тибетского буддизма, эти ритуалы обогащают духовную и культурную жизнь местного населения. Исторический анализ эволюции и деятельности этих храмов позволяет выявить особенности нынешней религиозной ситуации на северо-востоке Китая, а также во многом спрогнозировать возможные тенденции дальнейшего их взаимодействия с местными культурами.

Религиозная составляющая похоронной обрядности в современной Японии находится практически полностью в ведении буддизма. В связи с этим буддизм как учение приобрел в глазах японцев некий «похоронный ореол». В рамках похорон по буддийскому обряду японцы, как правило, получают особое посмертное имя. Эта традиция закрепилась со Средних веков, и постепенно формат посмертных имен менялся – от японских многосоставных имен, подобных именам божеств, до стандартного имени китайского образца из двух иероглифов с морально-правовым значением. За присвоение посмертного имени в храмах взимается пожертвование, размеры которого варьируются в зависимости от региона, храма и статуса имени, а также желания родственников покойного. Сегодня традиция присвоения посмертных имен рассматривается как услуга и подвергается критике за непомерно высокую стоимость. Религиозное значение посмертных имен неминуемо ослабевает в обществе потребления.

Представлена попытка выявить наиболее вероятных наследников культуры Дянь среди обширного списка неханьских народов, населяющих Юго-Западный и Южный Китай в настоящее время. В качестве критерия отбора был взят такой важный элемент материальной культуры, как бронзовые барабаны, которые являлись одним из наиболее заметных маркеров для памятников донгшонско-дяньской цивилизации. Однако выяснилось, что область распространения таких изделий слишком велика, многие народы восприняли (заимствовали) этот эффектный символ богатства и власти. Чтобы ограничить выборку, мы в качестве дополнительного фильтра взяли такой существенный элемент духовной культуры, как ритуальные танцы с бронзовыми барабанами. Ретроспективный анализ показал, что этнографически значимый бином (бронзовые барабаны + танцы) сложился еще в культуре Дянь. Поэтому народы, сохранившие такое сочетание, могут быть названы в числе наследников этой культуры, а их предки – в числе ее создателей. В наиболее развитом и стабильном варианте пляски с бронзовыми барабанами зафиксированы у различных групп мяо (хмонг), яо (миен), чжуан и йи (ицзу), что может послужить основой для последующих палеоэтнографических изысканий.

Культурный обмен и аккультурация очень важны как необходимое условие существования и развития каждого сообщества и каждой нации. Южный Вьетнам в период с XVI и до XVIII столетия был свидетелем чрезвычайно активного процесса культурного обмена и аккультурации. Именно этот процесс привел к формированию новой идентичности среди нескольких этнических групп. Распространенный у этих групп обычай почитания Матери-богини служит живым свидетельством процесса вьетнамо-тямо-китайско-кхмерского культурного обмена и аккультурации в Южном Вьетнаме. Используя методы исторического и логического исследования в сочетании с методом анализа и сравнительным методом, авторы этой статьи предприняли попытку глубокого погружения в процесс вьетнамо-тямо-китайско-кхмерского культурного обмена и аккультурации в Южном Вьетнаме. Прослеживаются культурные контакты этих этнических групп, которые нашли отражение в вере и почитании Матери-богини.

Как вьетнамские, так и зарубежные историки тщательно изучали миграцию с севера на юг во Вьетнаме после Женевского соглашения 1954 г. Ученые признают, что миграция произошла сразу после подписания Женевского соглашения, продолжалась около 300 дней и включала в себя передвижение войск как со стороны Французского Союза, так и со стороны ДРВ. За этот период около миллиона человек из Северного Вьетнама мигрировали на юг, большинство из которых были китайскими соотечественниками. Целью данной статьи является реалистичное воссоздание процесса реализации иностранной финансовой поддержки миграции. Он позволит всесторонне и точно оценить масштабы и структуру использования этих источников помощи. Автор обсуждает и объясняет мотивы и цели, а также ключевые причины, которые мотивируют Францию, США, Ватикан и международное католическое сообщество инвестировать в эту миграцию. В статье сделаны важные выводы о роли и влиянии этих источников помощи и найдены достойные объяснения этим вопросам: почему менее чем за год более 887 000 беженцев из Северного Вьетнама мигрировали на юг? Что побудило их покинуть родину и могилы предков, оставить свою семью и будущее на севере, мигрировать в далекие и незнакомые места?

В этом исследовании использовался метод, известный как обзор литературы, для изучения современных производных источников и аргументов, касающихся дипломатической истории Республики Вьетнам в отношении Военных сил Свободного мира во время войны во Вьетнаме (1965–1973). Основное открытие этого исследования заключается в том, что, несмотря на широкое обсуждение конфликта и участия союзных войск, в дипломатической истории Республики Вьетнам остается значительный пробел, хотя и наблюдается постепенное увеличение внимания в международных научных кругах. Целью настоящего отчета является обобщение соответствующих публикаций и внесение предложений по дополнительным исследованиям для заполнения пробелов в существующей литературе по войне во Вьетнаме во всем мире.

Марксизм-Ленинизм служил путеводным лучом для угнетенных наций и классов, вдохновляя их восстать и освободить себя. С момента первого знакомства с марксизмом Нгуен Ай Куок (Хо Ши Мин, 1890–1969), постепенно закладывал основания для борьбы за освобождение вьетнамского народа. Для достижения этой великой цели он активно работал над пропагандой пути спасения нации и освобождения народа через марксизм-ленинизм во Вьетнаме. Воспринимая марксистские принципы, он сторонился догматических учений и вместо этого основывал свое понимание на овладении революционным духом и научной природой этой теории. Он избрал коренные принципы, развил и приспособил их к вьетнамской реальности, изложив доступным языком. Кроме того, он нашел наиболее эффективные формы и средства распространения марксизма. Успех революционного дела во Вьетнаме неотделим от неоценимого вклада Нгуен Ай Куока. Наиболее значимым его вкладом в национальную революцию была пропаганда пути спасения народа и его освобождения через марксизм-ленинизм во Вьетнаме. Помещение этого предмета в исторический контекст того времени поможет оценить глубину понимания и видения Нгуен Ай Куока.

Представлен обзор работы II Международного форума «Традиционный буддизм и вывозы современности», проходившего 12–14 августа 2024 г. в Улан-Удэ. В этом году на полях форума собрались более 1 800 участников из 16 стран, представляющих не только религиозные структуры, но и политические, общественные, научные организации. Данный форум имеет своей целью укрепление международных связей буддистов на всех уровнях. Анализируются основные направления работы трех мероприятий, объединенных единой тематикой, – конференции «Буддизм в условиях изменяющегося мира», собственно II Международного форума «Традиционный буддизм и вывозы современности», конференции «Феномен XII Пандито Хамбо-ламы ДашиДоржо Этигэлова», поднимавших вопросы актуализации буддийской культуры в обществе, понимания философии и практики буддизма в современном мире, оценки основных направлений и результатов деятельности буддийских институтов и организаций как на религиозном уровне, так и в системе их взаимодействия с политической властью в России и странах Азии, их роли и влияния в международных отношениях, образовании и медицине.