Анализируется опыт реализации принципиально новой образовательной интерактивной площадки на базе университета, основная идея которой заключается в эффективном использовании всех потенциально возможных каналов передачи информации от объекта к субъекту познания в системе высшего профессионального образования. Представленный в статье модульный экспозиционно-образовательный комплекс «Археология Евразии» научно-образовательного центра «Новая Археология» состоит из вещественных экспонатов и нескольких компьютеризированных стендов. В основу их организации легли современные принципы подачи учебного материала, такие как краткость, образность, разнообразие источников, интерактивность. Его активное использование в образовательном процессе позволяет повысить качество преподавания и уровень усвоения учебного материала. Исследование базируется на междисциплинарной методологии, включающей последние достижения в области образовательных и информационных технологий и archaeological science.

Представлен краткий обзор 30-летнего периода развития отечественных гендерных исследований, в результате которого авторы пришли к выводу о том, что гендерный подход в России оказался весьма успешен в области исторических дисциплин, прежде всего исторической феминологии. Авторы анализируют появление различных направлений внутри этой проблематики, ключевые темы и подходы, которые были выработаны в российской гуманитаристике и нашли отражение в юбилейном сборнике по гендерной истории и антропологии «Гендер в фокусе антропологии, этнографии семьи и социальной истории повседневности» (2019). Сделана попытка охарактеризовать состояние сибирских гендерных исследований, в результате чего авторы пришли к выводу о менее активном, в сравнении с Европейской частью России, развитии в Сибири гендерной проблематики. Сибирские исследователи в последние годы все чаще заменяют категорию «гендер» более нейтральными понятиями «исследования семьи», «женское», «мужское» и пр., чаще выбирают «классическую» историческую проблематику, более характерную для исторической науки до «гуманитарного ренессанса» 1990-х гг.

Публикация продолжает ряд статей автора, посвященных локализации на местности, архитектуре и планиграфии оборонительных сооружений, предназначением которых было обеспечение безопасного и бесперебойного движения по маршруту Московско-Сибирского тракта на отрезке от Тары до Томска. Цель настоящего исследования состоит в локализации на местности Каинского паса (современный г. Куйбышев Новосибирской области) и реконструкции его планиграфии по данным письменных источников. Выполнен перевод на русский язык фрагмента текста путевого дневника И. Г. Гмелина, посвященного Каинскому пасу (1741 г.). На основании этого источника определено его точное местонахождение на территории современного Куйбышева. Выполнена графическая и описательная реконструкция планиграфии оборонительных сооружений. Анализ путевого дневника И. Г. Гмелина показал, что этот источник является основным по ранней истории Каинского паса, без его тщательной проработки первые десятилетия этого оборонительного сооружения могут быть реконструированы лишь гипотетически.

В рамках многолетнего сотрудничества Института археологии и этнографии СО РАН и Института нефтегазовой геологии и геофизики СО РАН были выполнены магнитометрические исследования на территории 30 разнотипных и разновременных памятников археологии Обь-Иртышского междуречья. Сопоставление археолого-геофизических данных показало, что перспективы их изучения посредством магнитной съемки определяют два основных фактора: уровень помех и контрастность магнитных свойств почв (с подстилающими породами) по магнитным свойствам. Предложены конкретные рекомендации по проведению магнитометрических работ при наличии на участках помех различного типа. Подтвержден вывод, что главной причиной появления аномалий над археологическими объектами является попадание в их заполнение почвенного вещества с иными магнитными свойствами. Установлено, что магнитная съемка была эффективной для памятников, где контрастность почв и подстилающих отложений по магнитной восприимчивости составляет не менее 20-30 · 10-5 ед. СИ. Обоснована приуроченность зон высокой контрастности к возвышенным участкам местности.

По результатам исследования состава формовочных масс керамического комплекса поселения позднего бронзового века на юге Западной Сибири Ордынское-12 выделено семь рецептов формовочной массы. Доминирующими являлись имеющие примеси дресвы и органики, а также шамота и органики, которые в сумме составляют более половины от числа исследованных образцов. В отдельную группу включены сосуды с примесью дресвы. О сосуществовании разных групп населения свидетельствует наличие смешанных рецептов. Полученные данные позволяют предполагать, что это поселение является разнокультурным памятником, где сосуществовали и активно взаимодействовали носители как минимум трех различных археологических культур - ирменской, еловской и восточного варианта пахомовской культуры. Контакты с более южными популяциями прослеживаются по наличию единичных привозных изделий, однако импорт еще не стал массовым.

На современном этапе палеолитоведения применяется комплексный подход к изучению культуровмещающих отложений, позволяющий выявить горизонты с перемещенным материалом на многослойных памятниках и условия формирования литологических слоев. Данный подход основан на сравнительном анализе направлений и ориентаций удлиненных артефактов в литологических слоях на базе индексов изотропии и вытянутости. В предлагаемой статье рассматривается определение сохранности культурных слоев на верхнепалеолитической стоянке Мойлтын Ам в Монголии. Исследования памятника проводились тремя различными экспедициями с 1960-х гг., но хроностратиграфическая последовательность до сих пор вызывала вопросы. Проведенное нами исследование показало, что слои 1.2, 2 и 3 могли формироваться в коллювиальных условиях, тогда как слой 4 наиболее близок по показателям к солифлюкции. Нижележащие пролювиальные отложения претерпели те же постдепозиционные нарушения, что и слой 4.

При исследовании памятников среднего неолита Камчатки важно установить хронологию и набор критериев для выделения данного периода в древнейшей истории региона. Источниками нашей работы послужили материалы изучения культурных слоев, жилищ и отдельных артефактов 46 археологических объектов. Установлено, что средний неолит Камчатки может быть датирован периодом 4000-1500 кал. л. н. Допустимо предположить, что при возросшей численности населения и изменении экологической обстановки сложился новый уклад жизни населения, связанный с высокоспециализированной комплексной присваивающей экономикой, что привело к формированию отдельной археологической культуры (тарьинской).

Изучается комплекс бронзовых предметов (копья, ножи, кельты, пешня и личина), недавно обнаруженных на территории Тюменской области в нижнем течении р. Пышма. Состав этих изделий в полной мере соответствует типичному комплекту артефактов сейминско-турбинского периода. Особое внимание в составе коллекции привлекает пластинчатая личина с рельефным составным носом. Иконография и конструктивные особенности этого предмета торевтики эпохи развитой бронзы имеют аналогии как среди объемных каменных антропоморфных изображений самусьской культуры на юге Западной Сибири, так и среди деревянных масок с гипертрофированными носами культуры Сяохэ в Синьцзяне. В дальнейшем такие стилистические особенности антропоморфных масок сохранялись вплоть до этнографического времени не только на лесных территориях Западной Сибири, но и в Центральной Азии. В целом все найденные предметы позволяют рассматривать их в рамках культовой атрибутики и транскультурного феномена развитой бронзы.

Проводится определение культурно-хронологической принадлежности железного чекана из кургана 2 могильника Джал-Арык II в Кетмень-Тюбинской долине Западного Тянь-Шаня. Данный вид вооружения был одним из самых редких на территории Притяньшанья в раннем железном веке. Имеет прямой боек, массивный молотовидный обух и закрытую втулку; был снабжен крупным железным втоком. На основе сопроводительного инвентаря из данного погребения и аналогий из Средней Азии и сопредельных территорий он был датирован рубежом V-IV вв. до н. э. Имеет очень близкие аналогии не только в соседнем Семиречье, также входившем в ареал распространения сакской культуры Притяньшанья, но и среди материалов родственной ей в этнокультурном отношении каменской культуры лесостепного Алтая. Кроме того, по-видимому, именно из этого района чеканы такого облика распространялись в Притяньшанье, на что указывают характерные детали, известные только в этих регионах. Однако на основании ряда деталей было установлено, что он имеет местное происхождение и отражает самостоятельную линию развития чеканов в одном из районов распространения сакской культуры, в основе которой лежали образцы из лесостепного Алтая.

Анализируются некоторые конструктивные особенности роговых (костяных?) накладок от сложносоставных луков, обнаруженных в процессе археологических раскопок мужских захоронений могильника хунно-сяньбийского времени Улуг-Чолтух в долине р. Эдиган в Горном Алтае, входящего в число памятников айрыдашского типа. Удалось уточнить особенности и количество типов (всего 3) данного вида оружия дистанционного боя в составе оружейного комплекса населения этой территории. В результате были созданы условия для отнесения их к различным группам предметов такого оружия, использовавшихся во второй четверти I тыс. н. э. Полученные материалы существенно дополняют известные ранее сведения об этапах развития оружия дистанционного боя у населения бассейна Средней Катуни и соседних территорий в течение хронологического периода, непосредственно предшествовавшего раннему Средневековью.

Среди рукописных карт Сибири и Дальнего Востока, а также части Аляски XVII - начала XX в. выявлены этнографические (этнические) и иные категории объектов архивного хранения, на которых имеются сведения, позволяющие использовать их в качестве источника по изучению коренных народов соответствующих территорий. Выделены два вида таких находок: объекты, имеющие этнографическое (этническое) содержание, и карты иной тематики, но сопровождавшиеся определенными сведениями этнографического характера. На картах и атласах различной тематики присутствуют наименования этносов (как сибирских, так и соседних), рисунки внешнего облика их представителей, а также предметов быта и оружия, которые они использовали, другие ценные этнографические сведения. В итоге проведенного анализа показан высокий источниковедческий потенциал такого рода источников. Их привлечение для исследований этнографического характера может стать дополнительной аргументацией при разработке широких тем истории региона в течение трех с половиной столетий.

Решается проблема изучения этногенеза тувинского народа. Его предками считаются древние этносы, имевшие самоназвание дубо-тумат и урянхай-уранхай. Поэтому в первую очередь велся поиск этнических связей с носителями этих этнонимов. Действительно, основой для формирования тувинского народа стало средневековое племя самодийского происхождения дубо. Но прослеживается также наличие древнетюркского, уйгурского и кыргызского компонентов в процессах этногенеза. Имеются следы этнокультурных контактов с предками народа саха. Подчеркиваются этнические отличия между монгольскими степными урянхайцами и лесными - предками тувинцев. Но в монгольско-ойратский период происходило сближение между этими двумя группами, в результате чего алтайских урянхайцев - вероятных потомков степных, можно отнести к этнической группе тувинского народа, как и дархатов. В целом тувинцев можно назвать прямыми потомками самодийцев, тюрок, уйгуров, енисейских кыргызов, кыпчаков и кереитов, а также лесных ойн-урянхатов с участием монголов.

Впервые представлена характеристика образа лисицы в устном народном творчестве хакасов. Исследование базируется на фольклорных, этнографических и лингвистических источниках. Изучены различные жанры повествовательной традиции, в которых представлен образ лисицы: мифы, эпосы, сказки и поговорки. Сделан вывод о том, что в народном творчестве хакасов образ этого животного является широко известным и весьма распространенным. Восприятие лисы в традиционном сознании формировалось в ходе длительного изучения биологической природы, внешних данных и повадок. Вместе с тем на оформление фольклорного образа лисицы у хакасов определенное влияние оказала и русская культура. Выделяются пять основных сюжетных групп, в которых фигурирует этот зверь. Доказывается, что фольклорные тексты, отнесенные к группам I-IV, создавались на основе собственных мифологических представлений и этнической специфики. Произведения, входящие в группу V, испытали большое влияние русской фольклорной традиции. При этом многие заимствованные сюжеты были творчески переосмыслены и адаптированы хакасами.

Изучается специфический культ писарей, входящий в ритуально-обрядовый комплекс предбайкальских бурят и связанный с почитанием административной власти и управленческих структур. В научный оборот водятся архивные материалы из фонда Центра восточных рукописей и ксилографов ИМБТ СО РАН. Определено, что новые виды социальной организации у бурят, сложившиеся в процессе присоединения Сибири к Российскому государству в XVII-XVIII вв., нашли отражение в религиозно-мифологических представлениях, в частности в сакральной картине о потустороннем мире, в представлениях о загробном суде и верованиях о грозных карателях в лице восточных небожителей. Выявлено, что многие аспекты архаичных шаманистических представлений о душе и ее загробной жизни были гармонично инкорпорированы в воззрения о сложном бюрократическом устройстве подземного мира, основанные на реалиях тогдашней административной системы.