Представлены результаты разработки проблемного задания к учебной дисциплине «Археологическое наследие Алтая», изучаемой студентами второго курса Института истории, социальных коммуникаций и права Алтайского государственного педагогического университета, обучающихся по направлению подготовки «Туризм». Обсуждается корректность интерпретации археологической находки – железного чекана из могилы 3 кургана 15 Новотроицкого-2, на обухе которого предполагается наличие антропоморфного изображения. На основе изучения истории обнаружения чекана, сличения его прорисовки в публикациях, текущего состояния с фотографией, сделанной после обнаружения находки, высказываются сомнения в достоверности принятой в литературе интерпретации. Обсуждаются возможности использования данного дискуссионного сюжета в вузовской образовательной практике. Автор приходит к выводу о перспективности учебных проектов, предполагающих поливариативность суждений. 

Экспериментальные данные давно и по достоинству оценены в реконструкции археологически фиксируемых явлений. Простые на первый взгляд процедуры, способы их реализации могут вызвать острые дискуссии среди исследователей. Cкрепление кож и шкур сложно представить без участия иглы и нити, но всегда ли мы имеем верные представления об их использовании в глубокой древности, можно ли подтвердить наши представления экспериментальным образом? Поиск ответа на данный вопрос лег в основу эксперимента, основные этапы реализации которого изложены в статье. Его цель – получение и анализ следов утилизации, динамика и специфика их формирования на костяной игле (с нитью из сухожилий) в условиях перфорации фрагмента грубо выделанной шкуры. Целью сообщения является презентация полученных результатов и их интерпретация.

В исследовании представлены результаты изготовления и использования иглы, выполненной из щепы бивня мамонта для перфорации шкуры грубой выделки. Особое внимание уделено описанию видоизменения инструмента в ходе указанной процедуры и обсуждению следов утилизации, сформированных на его поверхности в процессе сотни перфораций. Полученные данные позволяют аргументировано обсуждать отдельные этапы как изготовления, так и использования аналогичных изделий; быстроту формирования на поверхности инструментов типичных признаков деятельности. Полученные образцы следов позволят выделить круг инструментов, привлекаемых к перфорированию грубых материалов и могут быть включены в коллекцию эталонов реконструируемых процедур.

Ударно-абразивные орудия представляют собой важную часть инструментария, применявшегося в каменном веке для обработки минерального и органического сырья. Цель настоящего исследования заключалась в реконструкции функционального назначения каменных ударно-абразивных инструментов (n = 13) второго культурного горизонта памятника Обишир-5 (Ферганская долина), которые идентифицировались при анализе археологической коллекции. В результате проведенной работы был выявлен вариативный набор каменных инструментов, применявшихся обитателями стоянки для различных целей. Обнаружение ретушеров и отбойников вместе с многочисленными дебитажем и нуклеусами позволяет судить о производившейся на стоянке Обишир-5 массовой обработке каменного сырья для получения заготовок и их дальнейшего оформления в орудия. Важным итогом анализа стало выявление терочных плит и песта, которые, вероятнее всего, использовались для измельчения и перетирания органических материалов.

Представлены результаты исследования ямы-хранилища для рыбных припасов 1741 памятника Тартас-1. Памятник является базовым для изучения барабинской культуры раннего неолита. Сегодня культура обеспечена набором памятников, хозяйственными и бытовыми объектами, культовым комплексом, серией радиоуглеродных дат. В результате многолетних исследований рыбных ям предложена методика их раскопок. В полевой сезон 2021 г. по данной методике раскопана яма 1741. По характеристикам относится к типу объектов с диаметром более 1 м и глубиной более 2 м. Ее особенностью является отсутствие приклада в виде какого-либо животного, фиксируемых в других подобных ямах. Из орудия на роге животного (тур?) получена дата, которая коррелируется с датами из других объектов. Яма 1741 датируется VII тыс. до н. э.

Фортификационные памятники Восточного Приморья до сих пор практически не изучены. В целях решения данной проблемы исследованы городища, укрепления и защитные стены бассейна Маргаритовки. Выявлено четыре разнотипных укрепленных памятника: горное Щербаковское городище чжурчжэньского государства Восточное Ся XIII в., а также относящиеся к эпохе Средневековья мысовое городище Сенокосное-1, сопоставимое с польцевской культурой, мысовое городище Маргаритово, Каменный вал в устье Маргаритовки. Геофизическая характеристика территории – замыкание верховьев Маргаритовки на г. Перевальная с расположенной на ней одноименной контрольно-пропускной средневековой крепостью и выход устья реки в бухту Моряк-Рыболов – свидетельствует о функционировании здесь сухопутной дороги, идущей с западной стороны Сихотэ-Алиня через г. Перевальная в сторону Японского моря. Сухопутная и морская дорожнотранспортные артерии требовали охраны и контроля, что подтверждается возведением длинного каменного вала по горному отрогу Сихотэ-Алиня в устье Маргаритовки.

Выполнен технико-технологический анализ керамики сургутского варианта кулайской культурно-исторической общности (КИО) с городищ Барсов городок I/5 (33 сосуда) и I/7 (5 сосудов). На обоих памятниках по представлениям гончаров отбирался один вид исходного пластичного сырья – ожелезненные глины. На городище БГ I/5 выявлено девять рецептов формовочных масс. Основными являются несмешанные рецепты глина + дресва, глина + шамот. Выделяются рецепты с добавкой песка, вводимого в пропорции 1 : 1. На городище БГ I/7 установлено три рецепта. Полое тело сосудов на обоих памятниках наращивалось преимущественно при помощи лоскутов. Зафиксированы случаи использования лент с наложением. Разнообразны комбинации инструментов для обработки поверхности, на городище БГ I/5 установлено 22 варианта. На городище БГ I/7 для 5 сосудов установлено 4 варианта. На обоих памятниках зафиксирован специфический прием заглаживания зубчатым орудием с внутренней стороны места перехода от плеча к тулову. Посуда могла обжигаться в восстановительной и восстановительно-окислительной среде. Гончарные навыки населения обоих городищ вписываются в общие традиции, характерные для гончарства сургутского варианта кулайской КИО. Использование лоскутного налепа вместе с ленточным может отражать сосуществование на этих городищах двух групп гончаров с разными навыками конструирования полого тела. Это может быть связано как с взаимодействием внутри этих городищ населения с разными технологическими традициями, так и с влиянием более ранних гончарных традиций предшествующих культур, известных на Барсовой Горе. Добавка песка может быть связана с взаимодействием населения сургутского варианта кулайской КИО с более восточными кулайскими группами, для которых эта примесь является доминирующей, или являться результатом смешения с более ранней гончарной традицией.

Публикуется малоизвестное металлическое зеркало, обнаруженное на площади комплекса Ближние Елбаны в лесостепном Алтае и в настоящее время находящееся в собрании Бийского краеведческого музея имени В. В. Бианки. Приведена характеристика изделия, а также история его поступления в музей. Определен круг аналогий редкому зеркалу, указывающий на его «западное» или среднеазиатское происхождение. Отдельно рассмотрена «надпись», нанесенная на предмет поверх циркульного орнамента и, вероятно, представляющая собой имитацию арабской благожелательной надписи. Анализ зеркала, а также других предметов, предположительно, происходящих из разрушенного погребения, позволяет отнести данный объект к сросткинской археологической культуре и датировать в рамках конца I – начала II тыс. н. э. с возможным сужением обозначенной хронологии границами X в. н. э. Зафиксированный набор изделий (зеркало, двусоставная застежка, копоушка, пуговица, бусы и др.) демонстрирует женское захоронение, сооруженное для представительницы элиты раннесредневекового общества лесостепного Алтая.

Исследование посвящено разрешению комплекса проблем, связанных с историей и археологией Уртамского острога в Кожевниковском районе Томской области: локализация данного памятника на местности, установление даты основания и реконструкция его архитектурного облика с учетом его трансформации во времени. Вопреки утвердившейся в историографии точки зрения, согласно которой острог был основан в 1684 г., на основании анализа письменных источников доказывается, что это произошло в 1685 г. На базе письменных источников, картографических материалов и данных археологических разведок выдвигается аргументированная гипотеза о расположении Уртамского острога на северо-восточной окраине современного с. Уртам. Здесь был собран подъемный материал и артефакты из грабительских раскопок, указывающие на длительное присутствие русского населения на этом участке местности. В ходе анализа комплекса письменных источников установлено, что острог с момента основания до середины 1730-х гг. как минимум один раз существенно перестраивался, что выразилось в возведении новой тыновой стены и замене двух угловых башен-амбаров на две проездные башни.

Изучены панцирные пластины, хранящиеся в Государственном историческом музее. Они происходят из кургана, раскопанного В. В. Радловым в Причулымье в 1863 г. Набор состоит из 30 рельефных (ярусных) пластин, на которых фиксируются остатки органической основы доспеха. Ее нижний слой был выполнен из кожи, верхний – из красной шерстяной ткани. Пластины крепились с внутренней стороны органической основы панциря с помощью заклепок. Подобные доспехи были известны у русских и тюрков под названием «куяк», у европейцев – «бригандина». Установлено, что пластины из Причулымья были изготовлены ойратскими или южносибирскими мастерами XVII – середины XVIII в. Датировка подтверждается находкой в одном из курганов русских монет первой половины XVII в.

В X–XI вв. в Центральной Азии шел процесс формирования огузских племен. Это сопровождалось распадом родственных связей и возникновением государственности. Формировался новый тип этнической общности, основанный на территориальных и экономических связях. Важную роль в этом процессе сыграло формирование Огузского государства Ябгу с его политическим центром в низовьях Сырдарьи. Государство огузов, как и многие другие кочевые империи, не было монолитным, и его границы не были постоянными и строго определенными. В результате затянувшегося социального конфликта государство Ябгу на побережье Сырдарья распалось и не выдержало нападения соседних кипчакских племен в середине XI в. Это вызвало новую волну миграции, направленную на запад. В статье анализируются предпосылки и особенности миграции огузских племен на запад. Кроме того, проводится сравнительный анализ его экономических и политических последствий.

Реконструируется комплекс бурятских традиционных представлений о дикой свинье и выясняется ее символика. Определено, что в мифологических воззрениях бурят образ дикой свиньи имеет неоднозначную характеристику. На лексических материалах и данных по малым жанрам фольклора бурят выяснено, что домашняя свинья являлась символом чувственности, бедности или, наоборот, материального благополучия. В то же время она связывалась с рядом негативных черт человека. Выявлено, что кабан символизировал храбрость, а также необдуманность поступков. Среди его биологических особенностей выделяли слух и обоняние. В традиционных воззрениях бурят это животное предстает в качестве тотема или кормилицы прародителей. Кроме того, вепрь олицетворяет мужское начало, наделяется символикой плодовитости и небесной воды. Выяснено, что в эпике бурят его образ имеет негативную коннотацию и связывается с мотивом души демонического существа. Показывается, что в традиционной обрядности голова кабана и, в частности, его бивни выполняют функцию апотропея. Образ животного ассоциируется с «игровым» духом гахай онгон. В шаманской поэзии вепрь является антропонимом (Гахай багша). На материалах по обрядности выделена его положительная коннотация, определяемая такими основополагающими значениями, как земля, небо. Доказано, что он несет символику плодородия и плодовитости. Выяснено, что его рассматривали как транспорт для божества. Вместе с тем он получает отрицательную характеристику, обусловленную оценкой кабана как вестника смерти.

Статья посвящена анализу экспедиций Е. А. Ащепкова по исследованию архитектуры русских старожилов, проводившихся на Алтае и в Верхнем Приобье в 1940–1950-е гг. Источниковой базой исследования стали дневники, полевые дневниковые записи, зарисовки, чертежи, рисунки, фотографии, сделанные Е. А. Ащепковым в обследуемых населенных пунктах и хранящиеся в его личном фонде в Государственном архиве Новосибирской области. В результате анализа выявленных источников проведена реконструкция маршрутов его экспедиций по территории Алтая и Верхнего Приобья, которые ранее были лишь частично охарактеризованы в исследовательской литературе, а также обозначен источниковый потенциал архивного фонда Е. А. Ащепкова для использования его в этнографических исследованиях.