Опорным памятником в изучении бронзового века Северо-Восточного Китая является поселение Байцзиньбао на северном берегу р. Сунгари. В хозяйстве носителей культуры байцзиньбао значительную роль играли охота и рыболовство, многочисленны находки рыболовных и охотничьих орудий. Бронзовые предметы, как правило, небольшие. Насчитывается более 400 археологически целых сосудов. Стратиграфия памятника насчитывает пять слоев, самый нижний из которых соотносится с первым периодом культуры. Первый период датируется поздним неолитом - началом эпохи Шан. В первом периоде керамика орнаментирована слабо. Своеобразный маркер того времени - использование жемчужных налепов. Второй период относится к эпохе Шан - времени развитой поздней бронзы. Типология сосудов этого периода указывает на то, что на сложение культуры байцзиньбао оказали влияние сразу две традиции - культуры нижнего слоя Сяцзядянь запада Ляонина и территорий современного Хэбэя. Третий период представляет собой культуру байцзиньбао в ее «классическом» виде. Датируется поздним бронзовым веком - периодом Западного Чжоу. Появляется типичный для байцзиньбао сложный геометрический орнамент или изображения животных. Четвертый период датируется не ранее начала эпохи Чжаньго и характеризуется упадком классических форм.

Около 2000 г. до н. э. одна из ветвей европеоидного населения достигла территории современного Синьцзяна, где оставила наиболее ранние свидетельства культуры бронзового века в виде могильника Кэрмуци (Чемурчек). Элементы андроновской культуры широко распространились в западной и центральной части Синьцзяна. Начиная с 1300 г. до н. э. в узорах на керамических и бронзовых изделиях Иньского городища (Иньсюй) возникают формы, которые демонстрируют сходство с карасукской, ирменской, еловской, бегазы-дандыбаевской культурами. Однако сами эти культуры до сих пор не обнаружены на территории Северного Китая. Ситуация, вероятно, объясняется тем, что группа людей за короткий период времени переселилась из Южной Сибири и Северного Казахстана в регион китайской Центральной равнины; очевидно, с этим связано внезапное появление колесниц и лошадей в Иньсюй. Изображения свернувшихся животных, парных и одиночных птиц в нефритовых изделиях культуры Хуншань обнаруживают прямую линию преемственности с культурами Шан и Чжоу, а также с мотивами скифского искусства последующей эпохи.

Рассмотрена проблема точного датирования изображений тигров из гор Хэланьшань в Нинся-Хуэйском автономном районе КНР. Предложенные китайскими археологами Сю Чэном и Вэй Чжуном даты (XIII-VIII вв. до н. э.) опираются на параллели с местными хэланьшаньскими петроглифами в «стиле оленных камней». Автор считает рассмотренные китайским коллегами параллели недостаточно надежными, их даты - слишком широкими, а определение хронологии оленных камней путем сопоставления изображенного на стелах оружия и снаряжения с реальными вещами эпох Шан и Чжоу методически неверным. Кроме того, шанская иконография тигров не имела ничего общего с хэланьшаньской. Вариант датировки автора (IX-VIII вв. до н. э.) базируется на сходстве декорирования тела хэланьшаньских зверей, хищников, отлитых на бронзовом зеркале из Шанцуньлина и на бронзах памятника Сяохэйшигоу (тип Наньшаньгэнь). Рассмотрены специфика иконографии и особенности композиций с изображениями оленей в «стиле оленных камней» из гор Хэланьшань. Намечены возможные пути дальнейшего исследования данной категории петроглифов.

Рассматриваются предметы вооружения пришедших с территории Монголии кочевников, обнаруженные на могильнике Юйхуанмяо под г. Пекином. Среди предметов вооружения и воинского снаряжения выделяются чуждые культурам Северного Китая, но имеющие явные аналогии в памятниках VII-VI вв. до н. э. на территории Монголии, Тувы и Забайкалья. «Северные» наконечники стрел, кинжалы с разнонаправленными головками хищных птиц на перекрестиях, специфические ножи, а также поясные обоймы и пряжки-застёжки, имеющие аналогии в Туве и Забайкалье, встречались в Юйхуанмяо только на первых трёх этапах функционирования могильника. Преимущественно они находились в захоронениях высшей знати (М18, М250) и в воинских погребениях высокого ранга. Представители воинской элиты всё это время (вторая половина VII - первая треть VI в. до н. э.) продолжали поддерживать связи с северными племенами и традиционно использовали «северные» наконечники стрел и другие изделия. В результате на могильнике Юйхуанмяо аккумулировался комплекс датированного оружия и деталей воинского снаряжения, в течение 50-70 лет привносимого кочевниками с территории Монголии, а возможно, и более удалённых районов.

Дана краткая характеристика планиграфии, конструктивных особенностей и, отчасти, семантики одного из самых известных памятников позднего Средневековья в Китае - комплекса императорских погребений Шисаньлин (букв. «Тринадцать гробниц»). Некрополь был возведен при династии Мин по всем правилам геомантии ( фэн - шуй ), его планировка соответствовала плану застройки столицы (Пекина). Гробницы закрыты от внешнего мира стеной, которая отгораживала и замыкала в себя обитель мертвых. Эта универсалия широко известна в погребальной практике многих народов Евразии, равно как и круглая надгробная насыпь (курган), вписанная в квадратную ограду. Возможно, такая структура гробниц складывалась в Древнем Китае во взаимодействии с сопредельными народами. В пользу такого предположения свидетельствуют и некоторые образы фантастических зверей, включенные в состав «аллеи духов». Так, «химера» бисе , в основе которой прослеживается кошачий хищник, была, вероятно, связана происхождением с иранской или ближневосточной мифологией. На более поздних этапах она сливается с другими образами «чудесных» зверей: львами и единорогами.

Рассматривается один из центральных стихотворных даосских текстов «Древо без корней» («Угэнь шу»), приписываемых «бессмертному» магу Чжан Саньфэну. Этот трактат создан не раньше конца XVIII - начала XIX в., причем четыре основных списка текста лишь незначительно отличаются друг от друга. Стихи этого произведения дополнялись и выстраивались таким образом, чтобы сформировать трехэтапную структуру самосовершенствования и восхождения к уровню «бессмертного». Хотя основная часть текста посвящена алхимическим превращениям, трактат отражает традиции разных школ, в том числе и буддийские взгляды на концепции «пустоты» и «формы», а также описывает формы алхимико-сексуальной практики. Произведение, большинство формулировок которого носят метафорический характер, наполнено традиционными аллюзиями, автор не призывает к строгой аскезе, но приветствует наслаждение жизнью, формы «парного пестования», при этом громкий смех и хохот выступают как символы витальности и возвращение к истинной жизни бессмертного.

Китайская рукопись X в. Ван Фу «Спор Чая и Вина» (茶酒論 «Ча цзю лунь»), обнаруженная в начале XX в. в пещерном комплексе Могао близ г. Дуньхуан в пров. Ганьсу, давно привлекает внимание специалистов. Комплекс Могао, также известный как Дуньхуанские пещеры, приобрел всемирную известность не только благодаря настенным росписям и статуям IV-XIV вв., но также из-за уникального собрания древних манускриптов и ксилографов на разных языках, получившего название «Дуньхуанской библиотеки». Оригинал рукописи «Спор Чая и Вина» попал в число манускриптов, вывезенных из Дуньхуана французским синологом П. Пельо (1878-1945). Это небольшой и остроумный текст, построенный в форме поединка двух сторон о роли, функциях и достоинствах каждого напитка, который изящно завершается еще одним участником - Водой, которая и примиряет спорщиков. Произведение написано в популярном жанре буддийских притч бяньвэнь . Текст, изобилующий историко-литературными аллюзиями, создан с использованием рифмы и элементов ритмической прозы, что свидетельствует об эрудиции и художественном вкусе автора. Перевод памятника, публикуемого впервые в отечественном востоковедении, выполнен авторами статьи по оригинальному списку произведения из Национальной библиотеки Франции («Pelliot fonds chinois 2718») с привлечением реконструированного текста оригинала и сопровождается необходимым историко-филологическим комментарием.

Анализируется положение художников при императорском дворе в первую половину эпохи Сун (960-1063). Художественные критики XI-XII вв. и современные исследователи, как правило, делят живописцев данного периода на несколько категорий по социальному признаку. Автор ставит задачу объяснить через социокультурные процессы общепринятое в художественных трактатах и историографии деление художников эпохи Сун на профессиональных мастеров и представителей служилой элиты. Положение художника рассматривается в контексте структуры бюрократического аппарата данного периода. На материале императорских указов и других исторических источников демонстрируется, что двор пытался ограничить права и привилегии придворных специалистов («цзишугуань»), к которым относились художники, чтобы провести четкую границу между гражданскими чиновниками основного штата и обслуживающим персоналом. Растущая дистанция между служилым сословием с одной стороны и придворными специалистами узкого профиля с другой рассматривается как одна из предпосылок поляризации художественного мира по социальному признаку во второй половине XI в.

Составление биографий на протяжении веков занимало особое место в китайском историописании, обусловленное целями и задачами традиционной историографии Китая. Основной задачей биографического жанра являлось ортодоксальное воспитание лояльных трону государственных служащих. При этом культ почитания предков в Китае, вне сомнения, являлся важным объяснением особенностей составления биографий. В статье на основе анализа ранних биографических материалов, посвященных выдающемуся государственному деятелю цинского Китая Линь Цзэсюю林則徐 (1785-1850), обозначены особенности биографического жанра китайского традиционного историописания: относительная краткость, комплиментарный стиль восхваления, раз и навсегда заданный характер персонажа. Подобный портрет призван был отразить типологические характеристики человека, подпадающего под какую-либо категорию жизнеописаний. Составленные таким образом биографии являли своего рода пример, подтверждавший незыблемость конфуцианского этического стандарта, а представленные личные качества и характер деятельности канонизированного лица выполняли дидактическую функцию воспитания будущих поколений государственных деятелей в духе конфуцианской морали.

Статья посвящена руководству провинции Ляонин в эпоху проведения реформ открытости. Регионы в Китае имеют значительную автономию в экономической и управленческой сфере. Автор собрал и проанализировал биографии членов Постоянного комитета КПК провинции Ляонин. Во второй половине 1980-х гг. в Постоянном комитете была собрана группа людей, во главе с их лидером Цюань Шучжэнем, и провела реформы. Анализ биографии показал, что это были новые люди в политике, которые не были «запачканы» культурной революцией. Наоборот, они ее жертвы, в свое время были разжалованы и переведены на низовую работу. Общим объединяющим началом реформаторов стало желание преодолеть негативные последствия культурной революции. Значительная часть членов Постоянного комитета были уроженцами провинции или проработали здесь длительное время, хорошо знали свой регион. Большинство из них прошли путь от рабочего до директора завода, поэтому понимали ситуацию в производстве и сельском хозяйстве, знали потребности народа. Деятельность реформаторов не ограничилась территорией Ляонин, многие из них были назначены на высшие посты других провинцией, а некоторые получили высокие должности в центральном правительстве.

Представлены основные характеристики и этапы развития одного весьма специфического типа нефритовых (в основном) ритуальных объектов Древнего Китая и сопредельных территорий - зубчатого скипетра ячжан . Автор связывает его с обрядами государственного уровня, которые были важнейшей составной частью политической деятельности на раннем этапе становления государственности. По археологическим материалам прослежены маршруты распространения ячжан (и, очевидно, связанных с ними ритуальных практик): с территории п-ова Шаньдун, где зафиксированы наиболее ранние образцы, - в район среднего течения Хуанхэ - с постепенным перемещением в верховья (до современной пров. Ганьсу) - и с поворотом на юг, в долину Янцзы, с разделением на два направления: юго-западное и юго-восточное. Для интерпретации находок в долине Хуанхэ представляется возможным привлекать сведения письменных и эпиграфических источников о деятельности династий Ся и Шан. К позднему периоду Шан относится формирование концепции «Срединного государства», которая становится основой представлений о «мировом порядке» той эпохи в регионе Восточная Азия.

Рассматривается возможность использования наркодельцами маршрутов Нового шелкового пути. Как известно, Великий Шелковый путь из Восточной Азии (Китая) в Европу возник во II в. до н. э. Он сыграл большую роль в развитии экономических и культурных связей народов Передней и Средней Азии, Кавказа и близлежащих регионов, содействуя распространению технологий и инноваций тех времен, в том числе в искусстве и религии. Проект «Нового шелкового пути» (НШП) был инициирован руководством Китая. Реализация инициативы «Один пояс, один путь», заявленной руководством КНР еще в конце 2013 г., позволяет значительно расширить сотрудничество этого государства с соседними странами через строительство обширной инфраструктурной сети. В этих рамках Пекин осуществляет огромные инвестиции в строительство шоссейных и железнодорожных путей на территориях государств, расположенных вдоль НШП, что способствует значительному подъему экономики. Однако этими же маршрутами пытается воспользоваться наркомафия, доставляя наркотические вещества из Афганистана через страны Центральной Азии в Россию, страны Европы и США.

Класс Конфуция НГУ был официально основан в 2008 г., его организацией-партнёром с китайской стороны является Синьцзянский университет. С 2014 по 2017 г. под руководством штаб-квартиры Институтов Конфуция (Ханьбань) Класс Конфуция сформировал системные механизмы для обеспечения качественного управления обучением и постоянного расширения масштабов образовательного процесса. Основное внимание уделялось преподаванию китайского языка для студентов НГУ, ряда других вузов и слушателей из других категорий населения. Для обеспечения качества преподавания дважды в годы проводятся курсы повышения квалификации для преподавателей китайского языка (один раз - на базе НГУ, другой раз - на базе Синьцзянского университета). В качестве культурологической составляющей процесса языкового обучения организуются мероприятия, посвященные традиционным праздникам Китая, занятия по каллиграфии, музыке, прикладным искусствам, циклы лекций российских и зарубежных специалистов. За последние несколько лет много делается для участия в научных изысканиях в рамках инициативы «Один пояс - один путь». Можно сказать, что такая напряженная деятельность Класса Конфуция Гуманитарного института НГУ сделала его широко раскрытым окном для популяризации языка и культуры Китая в Сибири.

Основная цель преподавания китайского языка как иностранного заключается в том, чтобы способствовать развитию способности коммуникации с носителями языка. Посредством анализа грамматических ошибок, допущенных на начальном этапе изучения, в данной статье изложены микрометоды обучения основам китайского языка. Подробно исследуются вопросы грамматики учебных материалов 1-го и 2-го томов «Нового практического курса китайского языка» и учебника «Разговорная китайская речь» (в 2 ч.). Грамматические ошибки, допущенные русскими студентами в процессе изучения грамматики, проявляются в двух аспектах: использование служебных слов и порядок слов в предложении. Ошибки русских студентов делятся на четыре вида: пропуск, немотивированное добавление, замена иероглифа и ошибка в порядке слов. В статье рассматриваются следующие микрометоды: сопоставление языков, упрощения, семантического анализа, структурный, ситуационный и т. д. Метод сопоставления языков можно разделить на два типа: сопоставление китайского и иностранного, сопоставление внутри китайского языка. На начальной ступени в обучении грамматике китайского языка преподавателю следует использовать самые простые конструкции, чтобы помочь студенту их понять. Можно использовать два вида грамматических структур: фразы и предложения. При использовании приёма языковой ситуации необходимо соединить знание грамматики и реальное употребление языка. В практике обучения преподаватели китайского языка не должны однозначно придерживаться грамматических объяснений в учебных материалах. Им следует внедрять различные методы в соответствии с реальными условиями обучения, дорабатывать грамматические объяснения с целью повысить эффективность занятий.

Преподавание китайского языка в НГУ ведется с 1970 г., и сегодня он изучается на различных специальностях Гуманитарного института как первый или второй иностранный. Проект «Класс Конфуция» предоставляет возможность приглашения для представления своего опыта ведущих специалистов в области преподавания китайского языка как из Китая, так и из России. В краткосрочных курсах повышения квалификации в январе 2018 г. приняли участие около 60 преподавателей китайского языка из девяти городов России. Лекторами выступили известный филолог, директор Института Конфуция РГГУ Т. В. Ивченко, один из авторов учебника «Новые горизонты: Интегральный курс китайского языка», и профессор Сибирского федерального университета, д-р ист. наук В. Г. Дацышен, изучающий, в частности, историю китаеведения и преподавания китайского языка в России и историю российско-китайских отношений.