Рассмотрен парадоксальный случай русской орфографии - правописание приставок на -з, в основу которого положен фонетический принцип, что без всяких оснований отдаляет их от других приставок на согласный (под-, над-, от-, об-, в-, с-), в орфографии которых соблюден ведущий принцип русской орфографии - фонологический. С точки зрения целесообразности и научной обоснованности проведен анализ многочисленных предложений о правописании этих приставок, высказанных на заседаниях орфографических комиссий до и после реформы 1917 г. В работе использованы редкие архивные материалы. Сделан вывод о необходимости приведения к общему правилу орфографии всех приставок на согласный, поскольку орфография приставок на -з нарушает систему русского письма.

Проводится сопоставительный анализ чешских и русских литературных и диалектных фразеологических единиц, характеризующих состоятельного человека и благополучную жизнь. Исследуемые обороты анализируются на основе сходной образной основы, тематики компонентов, общности логико-семантического содержания и синтаксического «сюжета». Обращение к диалектной фразеологии в рамках сопоставительного межъязыкового исследования родственных языков позволил выявить в чешской и русской фразеологии конкретные фразеологические параллели, сходные синтаксические модели, похожую логику метафоризации для фразеологизмов, объединенных общей семантикой. Благодаря включению в картотеку исследования диалектных устойчивых оборотов удалось найти несколько чешско-русских фразеологических интернационализмов, дальнейшее историко-этимологическое изучение которых, как представляется, позволит приблизиться к решению вопроса о типологической или генетической природе их сходства.

Рассматривается аргументация, представленная в научно-популярных статьях, написанных учеными. В центре внимания авторов находятся аргументы, представляющие собой ссылку на субъекта точки зрения, и аргументативная структура, в которой экспертное мнение (аргумент «От эксперта») противопоставлено «общему» мнению (аргумент «Ad populum»), отражающему наивный взгляд на мир. Такая структура включает следующие элементы: оппонируемый тезис; авторизационный показатель, маркирующий всеобщность мнения и его необъективность; логическая связка-противопоставление (например, союз но); контртезис эксперта-ученого; авторизационный показатель, маркирующий экспертную позицию ученого; общий вывод. Элементы данной аргументативной структуры могут быть представлены явно, а могут присутствовать имплицитно или реализуются грамматическими показателями. Наиболее часто эксплицируются оппонируемый тезис субъекта «всеобщего мнения» и связка-противопоставление между двумя аргументами. Субъект «всеобщего» мнения может быть представлен лексическими и синтаксическими средствами выражения неопределенно-личности или безличности в сочетании с ирреальной модальностью и персуазивностью неочевидной достоверности или даже недостоверности (Казалось бы …; Может показаться, что …; Многие заметили, что … и т. п.). Контртезис часто реализуется в виде указания на то, что оппонируемый тезис не верен, поскольку смысл контртезиса прямо противоположен смыслу тезиса и отрицание тезиса представляет собой контртезис. Регулярно отсутствует авторизационный показатель мнения ученого-эксперта. Необязательность указания на носителя экспертного мнения объясняется тем, что весь текст статьи, за исключением фрагментов с авторизационными показателями, написан таким экспертом - ученым, изучающим описываемый научный объект. Крайне редко эксплицируется общий вывод, как правило, совпадающий с контртезисом.

Рассматривается многоуровневая репрезентация концепта ДЕНЬГИ в художественном фильме А. Звягинцева «Елена»: сюжетная, визуальная и вербальная. Деньги являются в первую очередь сюжетообразующим элементом, поскольку именно из-за них происходит конфликт между главными героями, трагичное разрешение которого демонстрируется на протяжении фильма. На визуальном уровне концепт репрезентируется, во-первых, эксплицитно, через постоянную демонстрацию денег в кадре, во-вторых, имплицитно, с помощью образов, отражающих уровень достатка людей. Очень яркий визуальный контраст наблюдается между «миром богатых», главным представителем которого в фильме является Владимир, и «миром бедных», в котором живет семья сына Елены. Главная героиня соединяет эти два мира. На вербальном уровне, проявляющемся в репликах героев, было выделено несколько признаков концепта ДЕНЬГИ. Ряд этих признаков связан с функционированием денег, их использованием в повседневной жизни, юридическими аспектами, обеспечивающими законное распоряжение финансами. В речи Владимира присутствуют вербальные показатели, выражающие его восприятие денег как символа труда, ответственности за свою жизнь и за благополучие своей семьи, зрелости, самостоятельности. Анализ речи Елены и ее родственников выявил совершенно иные репрезентанты концепта, показывающие, что в их понимании деньги - это помощь, поддержка, которую необходимо оказывать в трудной ситуации. К периферийным концептуальным признакам относятся смысл жизни и свобода.

Рассматриваются способы заимствования иноязычных слов в современном русском и китайском языках, а также процессы их освоения в письменной речи участников интернет-форумов. Эта важная лингвистическая проблема приобретает особую актуальность в условиях интернетизации общества, поскольку именно в сети Интернет возникают и развиваются новые формы массового общения, коммуницируют многочисленные социальные и возрастные группы. В исследовании выявляются и сравниваются различия в способах заимствования иноязычной лексики русским и китайским языками. Сопоставительный анализ исследуемых лексических единиц показал, что как в русской, так и в китайской современной речи заимствованные слова могут развивать новую семантику путем расширения, метафоризации и метонимизации значения. Отмечается, что на формирование новых смыслов в семантической структуре заимствованных слов могут оказывать влияние контексты, в которых они употребляются.

Статья посвящена вопросам преподавания русского языка как иностранного для корейцев, в частности вопросам синтаксических особенностей сложноподчиненных предложений русского языка с обратной подчинительной связью в целях обучения правильному переводу таких предложений на корейский язык.

Статья посвящена условной форме на =ЗА. В алтайском языке ее семантика и функции разнообразны. В роли сказуемого простого предложения она может принимать аффиксы 2-го л. ед. и мн. ч. =ЗАҥ, =ЗАгАр и имеет значение мягкого побуждения или неосуществимого желания, что свидетельствует о движении данной формы в сторону форм наклонений. В функции зависимого сказуемого форма на =ЗА употребляется в составе полипредикативных конструкций сотношениями нереальногои реального условия, уступки и времени.

Лично-притяжательные аффиксы имен существительных сургутского диалекта хантыйского языка 1-го и 2-го лица единственного числа и непоследовательно для разных говоров 1-го лица множественного числа (при единственном числе предмета) представлены несколькими алломорфами: 1SG.SG - =əм / =эм / =ам; 2SG.SG - =əн / =э (=эн) / =а (=ан); 1PL.SG - =Vв / =Vӽ. При присоединении лично-притяжательных аффиксов в ряде корней происходит чередование гласных. Выбор алломорфа и наличие / отсутствие чередования зависит от характера гласного корня. В корнях с краткими гласными чередования не происходит, употребляются аффиксы с гласным нижнего подъема =ам (1SG.SG) и =а (2SG.SG). При присоединении личнопритяжательных аффиксов к корням с долгими гласными гласные нижнего подъема меняются на соответствующие им по ряду гласные верхнего подъема. После корней с долгими гласными верхнего подъема используются варианты аффиксов =эм (1SG.SG) и =э (2SG.SG), чередования не происходит, так как продвижение гласного далее вверх невозможно. После основ с долгим неверхним гласным корня используются аффиксы =əм (1SG.SG) и =əн (2SG.SG), в корне происходит чередование. Наблюдаются отдельные отклонения от данного правила: в корнях с долгими гласными среднего подъема описываемые процессы могут происходить либо по типу для гласных верхнего подъема, либо по типу для гласных нижнего подъема; к лексеме с кратким гласным вӧӈ ‘зять’ присоединяются аффиксы с гласным э, типичные для корней с долгими гласными верхнего подъема. Исследование проведено на основе полевых материалов авторов, собранных в Сургутском районе Ханты-Мансийского округа - Югры в 2017-2019 гг. Аудиозаписи сегментированы и аннотированы в программе Praat. Акустический анализ и статистическая обработка данных осуществлялись с использованием корпусной системы Emu-SDMS и языка R.

Акциональные предложения описывают разного рода воздействия субъекта на объект, при котором положение объекта в пространстве не меняется. Планом содержания является акциональная пропозиция, в состав которой входят три обязательных компонента - субъект, объект и предикат; планом выражения - модель элементарного простого предложения, в которой позиция объекта прототипически выражается именем в форме винительного падежа. В хантыйском и ненецком языках акциональные элементарные простые предложения, передавая однотипные отношения, различаются возможностями парадигматического варьирования. В тундровом ненецком языке коммуникативные варианты связаны с варьированием винительного, именительного, дательного и творительного падежей для выражения тематического или рематического объекта и инструмента / адресата. В казымском диалекте хантыйского языка форма винительного падежа представлена только в системе прономинального склонения, имя существительное в объектной позиции стоит в форме именительного падежа. Соответственно, для выражения актуального членения используются, прежде всего, глагольные категории спряжения (противопоставление субъектного и объектного типов спряжения) и залога, так как падежная система максимально свернута. Коммуникативная парадигма в ненецком языке связана с варьированием именных категорий, тогда как в хантыйском - с варьированием глагольных категорий.

Рассматриваются артикуляторные характеристики звука а в барабинско-татарском, алтайском (усть-канский говор) и башкирском (восточный диалект) языках по результатам магнитно-резонансного томографирования. Несмотря на то что носители алтайского (усть-канский говор диалекта алтай-кижи) и барабинско-татарского языков проживают территориально относительно близко, в артикуляторном плане отмечается большее сходство барабинско-татарского с башкирским (восточный диалект). Возможно, это объясняется тождественными процессами их развития (как исторического, так и имманентного характера), а также влиянием татарского литературного языка и его диалектов: в начале ХХ в. в места компактного проживания барабинцев устремился большой поток поволжско-уральских татар; кроме того, обучение в школах долгое время велось на татарском литературном языке. В настоящее время на развитие барабинско-татарского языка и культуры огромное влияние оказывает масскультура Республики Татарстан. Дальнейшее исследование артикуляторных особенностей всех единиц вокальной системы барабинско-татарского, алтайского и башкирского языков будет способствовать выявлению общих и частных закономерностей в диахронии и синхронии.

На основе известных источников предлагается по-новому взглянуть на инициатора кампании по запрещению «литовских» книг в Московском государстве в первой трети XVII в. Кроме сохранившихся документов и бесспорных биографических фактов к выдвижению гипотезы об инициативе в преследовании книжной продукции из соседнего государства, исходившей от литовского выезжего, ставшего в Московской Руси архиепископом Суздальским и Тарусским, Иосифа Курцевича, привлекаются также рукописные материалы из азбуковников московского справщика Давида Замарая. Изучение словарных статей этих азбуковников позволяет установить, что часть из них была заимствована из книг «литовской печати», которые поступали в Москву от неизменного корреспондента Иосифа Курцевича митрополита Киевского Иова Борецкого («Беседы Иоанна Златоуста на Деяния апостольские» (Киев, 1624), «Беседы св. Иоанна Златоуста на 14 посланий апостола Павла» (Киев, 1623)). Выясняется также, что «киевский богослов» Афанасий Китайчич, ставший первым в череде хулителей «Евангелия Учительного» Кирилла Транквиллиона Ставровецкого, был под патронажем Иосифа Курцевича и мог выражать и его точку зрения на эту книгу.

Статья посвящена исследованию конфликта поколений в русской литературе второй половины 1850-х гг. Материалом послужили произведения, опубликованные в «толстых» журналах (преимущественно в «Русском вестнике» и «Отечественных записках»). В статье проанализировано два варианта конфликта: прадеды / деды - внуки и отцы - дети. Изучены характерология и сюжетные функции персонажей, между которыми происходит столкновение, а также структурно-семантическая организация обусловленных ими сюжетов. В исследовании показано, что во второй половине 1850-х гг. оба варианта сюжета так или иначе связаны с крестьянской реформой. В литературе и критике развивается общая для того времени тема ожидания «нового» человека, способного реализовать широко обсуждаемые демократические теории преобразования помещичье-крестьянских отношений. Писатели и критики делают акцент на тех чертах, которые отличают нового героя от людей прошлого - прадедов / дедов / отцов. Между тем задача переустройства общественного порядка оказывается не под силу «человеку 1850-х гг.». Выражая свою преданность демократическому делу, он, тем не менее, не отказывается от всех дворянских привилегий, в результате чего сгенерированные в русле злободневных идей сюжетные ходы оказываются «нерабочими».

Исследуется функционирование архетипического мотива хаоса в повести А. П. Чехова «Убийство» (1895). Мотив хаоса организует сюжетное повествование. Его динамика манифестирует проникновение хаоса в базовые структуры жизни, такие как семья, вера и персональное самоопределение. Помимо того, мотив хаоса репрезентирован в мотивике состояния и пространства - в мотивах «смятенной» природы, потерявшего статус безопасного места дома и, наконец, каторги. Основное событие повести концептуально и композиционно обусловлено мотивом «отпадения от веры», являющегося вариантом мотива хаоса. Грехом богоотступничества отмечены ведущие персонажи - Тереховы. Центральное фабульное событие - убийство - обусловлено столкновением гордыни братьев и сестры Тереховых. Хаос-субстанция (природа, пространство) и хаос-психологическая деструкция интегрированы в единый мирообраз. Обретение веры старшим Тереховым становится сюжетным завершением повести. Повествование заканчивается фиксацией состояния природы, несущего «хаотическую» семантику. В смысловой перспективе изображенного мира восстанавливается равновесие порядка и хаоса.

Статья посвящена анализу преломления метасюжета о Великом инквизиторе в традиционалистской прозе рубежа XX-XXI вв. Комплекс мотивов, заявленных в легенде о Великом инквизиторе, отвечает кризису ценностной системы, характерной для традиционализма этого периода (неотрадиционализма). Кризис сопровождается утратой ориентиров как таковых, ситуацией предельной неопределенности: мировоззренческий дуализм, свойственный «классической» традиционалистской прозе, сменяется многовариантностью. Роль Великого инквизитора, создающего ложную, но приемлемую для людей систему ценностей, играет патриархальный уклад. В произведениях Б. Екимова, М. Тарковского, Р. Сенчина следование патриархальному укладу, традиционная крестьянская работа на земле не позволяют прокормить семью, обеспечить продолжение рода. Альтернативой, найденной еще Ф. М. Достоевским, является всепрощающая любовь, которая и открывает выход в инобытие, прежде открытый любому патриархальному герою. В кризисные периоды он дарован только тем, кто способен на сознательный выбор, на жертву / самозаклание ради другого, что и позволяет преодолеть хаос и небытие.

Статья посвящена творчеству Михаила Николаевича Ананьева, публиковавшегося под псевдонимом Мих. Стоговский. Проанализирована поэтика его остросатирических текстов, опубликованных в Ново-Николаевской газете «Русская речь» в 1918-1919 гг. Комическое в фельетонах М. Стоговского формируется на фоне резко изменившейся жизни, он описывает абсурдность современной ему реальности. М. Стоговский обращается ко многим жанрам: очеркам, заметкам, словарным статьям, басням, сказкам и др. Особенность его поэтики - использование уже готовых универсальных форм. М. Стоговский брал за основу своих текстов не только понятные многим иносказательные, народные жанры, но и известные произведения других авторов. За два года работы в Ново-Николаевской газете в его творчестве прослеживается динамика от легких юмористических текстов до острой сатиры на новый политический режим.

Выявляются христианские мотивы в романе Ч. Т. Айтматова «Плаха», приводится их описание, интерпретация. Новизна определяется малой изученностью творчества Айтматова в целом и отсутствием работ, посвященных религиозной составляющей романа в частности. Методы изучения - историко-литературный, компаративный, мотивный анализ художественного текста. Обобщается система взглядов на мир Авдия Каллистратова. Доказывается, что его образ и жизненный путь через избранность, одиночество, обреченность, сознание предначертанного и своей миссии соотносятся с образом и земной жизнью Христа. Важны и ветхозаветное имя героя, и его происхождение, и проводимая жизненная программа, и исход через распятие. По мнению автора, человечество дошло до критической отметки, конца света, совершается Апокалипсис. Делается вывод о том, что «Плаха» - роман-предупреждение о грядущем конце времен, который современный человек приближает творимым злом, его масштабы огромны. Только трагический и героический подвиг людей, подобных Авдию, может замедлить этот процесс. При этом христианская доктрина не является единственно верной: вторая половина романа основана на пантеистических взглядах, демонстрируя синкретичность авторского взгляда на мир.

Исследуется реализация форм комического в произведении детской литературы современной якутской писательницы на примере комизма характера, комизма ситуаций и языкового комизма. Комизм характера реализован в образе главной героини, Валентинки, простодушной и непоседливой девочки, главной чертой которой является умение попадать в различные истории. Комизм ситуаций выстраивается на основном приеме комического - неожиданности. При этом в повести отчетливо выделяются приемы, сопряженные с реакцией испуга и страха, основанные на недопонимании героев, связанные с обманутыми ожиданиями, выстроенные на комическом контрасте. Юмористический эффект достигается также за счет средств языкового комизма: обыгрывания многозначного слова или фразеологизма, использования речевых каламбуров и имитации детской речи. В произведении используются также театральные и цирковые приемы комического, например классическая буффонада.