Рассматривается процесс оформления в старообрядчестве во второй половине XVII – первой четверти XVIII в. учения о конечных судьбах мира и его роль в идейном противостоянии с Церковью. Кратко охарактеризована одна из линий развития эсхатологии на раннем этапе движения, которая во многом определила вероучение старообрядческих согласий. Обращено внимание на попытки иерархов опровергнуть утверждение защитников старого обряда о якобы уже состоявшемся воцарении в мире антихриста. Сделан вывод, что эсхатология играла важную роль в идейном противостоянии Церкви и старообрядцев, выполняя функцию обоснования права оставаться в оппозиции к новшествам, внесенным в обряд и богослужебную практику в результате реформы.

На материалах военно-судебных дел Российского государственного военно-исторического архива и нормативно-законодательных источников рассматриваются социокультурные реалии в области имущественных преступлений внутри российской армии. Автор приходит к выводу, что инструменты и практики, служившие ограничителями в расхищении денег и ресурсов, эволюционировали на протяжении нескольких десятилетий. В итоге была сформирована система материальной ответственности виновников, их персонального уголовного и дисциплинарного наказания, которая эффективно дополнялась принципом командирской вертикали в деле возмещения ущерба, что придавало ей особый корпоративный характер.

Статья посвящена изучению позиции М. М. Сперанского в отношении институционального статуса Комитета министров, его места и значения во властной структуре Российской империи в первой трети XIX в. Показано, что взгляды реформатора, обусловленные стратегической целью и конкретными задачами преобразовательной программы, а также внутри- и внешнеполитической ситуацией, эволюционировали от признания определенной роли Комитета министров в государственном управлении через идею упразднения в царствование Александра I как органа, не имевшего законодательно закрепленных функций и дублирующего законосовещательные полномочия Государственного совета, исполнительные и судебные прерогативы Сената до положения о его преобразовании и соединении с предполагаемым Правительствующим Сенатом в правление Николая I.

Рассматриваются политика финансовой администрации Российской империи, проекты внешних займов, состав кредиторов, положение русского государственного кредита на международных денежных рынках от наполеоновских войн до начала 1830-х гг., в период их нестабильности, связанной с войнами и революциями в Европе. По документам Комитета финансов в Российском государственном историческом архиве и Собрания по истории финансов в России в Отделе рукописей Российской национальной библиотеки впервые рассмотрены предложения иностранных банкирских домов по займу 1831 г. под залог казенной меди, о чем свидетельствует переписка придворного банкира Л. Штиглица с министром финансов Е. Ф. Канкриным. Специальное внимание обращено на связь внешних займов России, посредником в которых выступал Л. Штиглиц, с деятельностью его торгового дома в сфере кредитования внешней торговли. Относительный упадок Амстердама как мирового денежного рынка после наполеоновских войн и неуклонное возвышение Лондона не отражалось в первой трети XIX в. на привилегированном положении нидерландских банкиров Hope & Co как эмитентов внешних государственных займов России.

Рассматриваются проблемы внутреннего обращения иностранной монеты и ее взаимосвязи с российской валютой в 30-е гг. XIX в. Анализируется подход финансового управления к главной проблеме – корреляции курсов российской и иностранных монет и возможности допуска зарубежных валют в официальные сделки. В статье делается вывод о том, что финансовое управление во главе с Е. Ф. Канкриным не рассматривало обращение иностранной монеты как угрозу для российской денежной системы и не желало принимать кардинальных мер, за исключением отдельных персоналий во главе с императором Николаем I.

Рассматривается проблема злоупотреблений служебным положением должностных лиц органов крестьянского самоуправления в Томской губернии, которые нашли отражение на страницах газеты «Жизнь Алтая». Автор изучила 1 111 номеров газеты за 1911–1914 гг. В 109 из них имеются публикации о волостных старшинах, волостных писарях, сельских старостах, сельских писарях, сотских и десятских. Всего в пяти заметках приведены положительные характеристики, в остальных случаях речь идет о нарушениях. Автор приходит к выводу, что публикация обличительных заметок в газете способствовала привлечению внимания к проблеме обеспечения кадрами органов местного крестьянского самоуправления. Должностные лица были вынуждены публиковать опровержения, корректировать свое поведение, чтобы сохранить занимаемую должность. В случаях грубых и неоднократных злоупотреблений, вышестоящие власти назначали проверки, по результатам которых, как правило, увольняли крестьян с должности.

Рассматривается стратегия и практика хозяйственного освоения восточных районов России начиная с предвоенных пятилеток и до «косыгинской реформы». Отмечается, что тогда произошло существенное повышение их роли в экономике страны. На основании историографического задела и анализа документальных источников предлагается авторская версия того, почему власть сделала такой выбор. Делается вывод, что реализация избранного курса внесла весомый вклад в достижение высоких темпов роста советской экономики, наблюдавшихся в тот период. Отклонение фактической траектории развития восточных территорий от планов, принимавшихся в конце рассматриваемого периода, объясняется снижением эффективности «социалистической системы хозяйствования» и стойким нежеланием правящей элиты «поступаться принципами» при проведении назревших преобразований ее институтов.

Впервые рассматривается в исторической динамике клубное движение новосибирского Академгородка с учетом особенностей его социокультурного пространства в парадигме антропологии академической жизни. Структурирована информация о клубах, выделены и проанализированы основные этапы их организации и деятельности. 1960-е гг. – начальный этап клубного движения с выраженными процессами социокультурной адаптации и политического участия; 1970–1980-е гг. – создание и работа клубов в составе официальных культурных институций (Дом ученых СО АН, Дом культуры «Академия») с преобладанием культурно-просветительной и сциентистской ориентации; интеграционных явлений. Тренд «Наука – культура – искусство» может рассматриваться как историко-культурная формула клубного движения новосибирского Академгородка, укрепляющая научно-организационные принципы создания СО АН СССР «Наука – кадры – производство».

Статья посвящена абсолютно неизвестному эпизоду биографии знаменитого советского историка Бориса Федоровича Поршнева. Выбирая путь в науку, Б. Ф. Поршнев, как выясняется, пытался интерпретировать пушкинское наследие в преддверии столетней годовщины со дня смерти поэта (1937). В процессе исследования рукописного наследия Б. Ф. Поршнева в контексте его биографических перемещений удалось выяснить, что историк проделал серьезную подготовительную работу, у него сложилась композиция будущей публикации. В своей интерпретации он, вероятно, следовал официально продекларированному стереотипному образу. Пушкин современен и близок к социализму. Пушкин народен и интернационален. В творчестве поэта доминируют две темы: народ как созидатель и творец истории и революция. По мнению Б. Ф. Поршнева, до поражения восстания декабристов А. С. Пушкин считал возможной революцию в России, а после 1825 г. – безумной идеей.

Авторы статьи анализируют материалы обсуждения монографии А. Б. Рановича «Очерк истории древнееврейской религии», представленной в 1939 г. к защите в качестве диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук. Мы полагаем, что анализ этих документов имеет серьезное значение для историка советской исторической науки. Работа с материалами диссертационного дела А. Б. Рановича позволяет внести уточнения в научную биографию историка, дает новые сведения о процессе формирования советского варианта формационной теории и демонстрирует механизмы функционирования сообщества советских историков древности. В целом авторы приходят к выводу, что защита А. Б. Рановичем докторской диссертации отчетливо обнаружила конфликт между московскими и ленинградскими учеными, имевший как организационное, так и концептуальное измерение.

Рассматриваются письма живших и работавших в Сибири специалистов в области отечественной истории XVII–XIX вв. их столичным коллегам. В них обсуждаются вопросы научно-организационного характера, сообщается о событиях в научной биографии. Историки делятся своими профессиональными соображениями, идеями, планами, характеризуют найденные и анализируемые источники, высказывают гипотезы и объясняют предварительные выводы. Выявлены содержание и характер коммуникативных практик, определены основные темы и мотивы написания писем, влияние таких факторов, как личные качества авторов и адресатов и их взаимоотношений, особенностей положения в собственном учреждении и обществе. В письмах есть и личная информация. Письма служили надежным и довольно эффективным каналом коммуникации между сибирскими и столичными историками. Он использовался для передачи научной и деловой, а иногда и личной информации. Московские ученые, по преимуществу старшие по возрасту и статусу, нередко выступали в роли референтной группы, что в значительной степени определяло специфику писем к ним.

В статье описана проблематика исследований в русле гендерной и женской истории, проведенных в Казахстане за последнее десятилетие. Преимущественно работы историков лежат в плоскости женской истории с такими вопросами, как роль женщины в традиционном казахском обществе, эмансипация женщин в СССР, женская повседневность, семейно-брачные отношения, образование женщин. В последние годы обозначился переход от женской истории к гендерной истории, когда проблематизация таких тем, как женщины и Вторая мировая война, героизм женщин в тылу, женская топонимия, женские музеи, учебники истории, проводится с точки зрения критического анализа гендерных ролей и властных иерархий. Приведены результаты библиографического исследования автора, систематизирующего труды казахстанских ученых по женской и гендерной проблематике.